Память крови  - Александр де Дананн

Формизано обладал редким даром врачевателя, и в период с 1888 по 1893 год он, официально «пребывая в Аргентине и Бразилии», на самом деле изучал некоторые практические аспекты Делания в Марселе, в одном герметическом колледже, информация о каковом совершенно закрыта. Вернувшись в Портичи, Формизано начал работу по созданию внешней эманации Ордена, на что получил все необходимые полномочия. Так через три года возникло Братство Мириам (Fratellanza Terapeutica Magica di Myriam, или Fr᛭ T᛭ M᛭ M᛭), внешний круг, фактически означавший слияние неаполитанской школы с традицией терапевтического ордена красных монахов, осуществляемое под руководством Джулиано Креммерца (таково духовное имя Формизано). С 1910 года Креммерц публикует ревю Соттепtarium, посвящённое вопросам магии и инициации; в нём в 1911 году Оттавиано поместил свои критические мысли, которые кажутся нам весьма своевременными и заслуживающими публикации на русском языке.[303]

Несколько забегая вперёд, заметим, что речь в этой статье идёт, по сути, о взаимоотношениях между внутренним и внешним кругом в инициатических организациях: пожалуй, о наиболее сложном вопросе, стоящем перед таковыми в современный период. Джулиано Креммерц и Братство Мириам служили целям распространения эзотерического знания в доступной форме, хоть и не «среди широкой публики», но среди достаточно большого и разнородного контингента слушателей; при этом материнский орден данной организации выражал – и выражает – аристократическую идею в наиболее чистом и незатронутом демократическими веяниями последних двух тысячелетий виде. Людям свойственно ошибаться, и даже инициаты высокой степени посвящения всё же хотя бы немного остаются людьми. Креммерц, руководивший Братством самостоятельно на основании своих законных полномочий, в конце жизни признал свою ошибку и правоту мнения Каэтани, высказанного в приводимой статье. Он с сожалением смотрел на своё детище, которое после его смерти подтвердило самые худшие опасения породившего его мастера – доказательством тому служат бесчисленные схизмы дочерних организаций, склоки и судебные процессы. Безусловно, это не касается Ордена, каковой, к счастью для его членов, следует строгим иерархическим принципам, неизменным на протяжении тысячелетий.

Важно помнить, что автор данного текста, несмотря на своё происхождение и высказываемое в статье смертельное презрение к плебеям, представлял в политическом мире Италии начала прошлого века левые силы и упоминается в прессе того времени, в особенности британской, как социалист. Это лишний раз напоминает тем, кто любит путать наличные деньги с духовным богатством и право на жилплощадь с правом на место в граде Божьем, что отнюдь не желание отбирать у народа последнее является смыслом подлинного аристократизма, а врождённое чувство справедливости отнюдь не означает уважения или панибратства по отношению к низшим.

Любая религия, в особенности «мировая», что с полным правом относится к христианству, является оптимальным способом взаимодействия духа, погрязшего в невежестве материального мира, со своим первоистоком. Такова наиболее эффективная связь с Всевышним, что является дословным переводом термина «религия». Её оптимальность заключается в догматическом характере представления высших принципов, которые в таком виде могут быть восприняты наибольшим числом людей, в особенности представителями низших каст. Искреннее следование её ритуалу даёт шанс на спасение всякому, кто в силу своего склада ума и природных склонностей слишком далёк от непосредственного или гностического познания Истока. Однако в ходе разрушения основополагающих принципов западной цивилизации, – процесс, который обычно называют «эпохой Просвещения», – стало принято считать, что всякий конюх способен оперировать знаниями любой сложности и что визг свиней, кувыркающихся в жемчуге, значительно усиливает хор вселенского согласия. Эта профанация эзотерических основ, а также ослабление социальной роли церкви в ходе «научно-технического прогресса» и её постыдные попытки перенять наиболее жульнические приёмы современной мирской власти вроде «политкорректности» или «демократии» привели к тому, что мы видим сегодня на месте католицизма и что, собственно, дон Леоне подразумевает под словом «христианство»;[304] этот сон подлинного религиозного сознания и породил монстров «оккультизма», «теософии», «атеизма» и подобных галлюцинаций, которые преследуют несчастных, не имеющих навыков обращения с собственной фантазией.

Необоснованный, если не сказать слабоумный, оптимизм, характерный для новейшего времени в отношении сакрального знания, кое теперь будто бы стало «доступным», бредовые идеи о каком-то «эоне Гора» или «эре Водолея», когда некий «человек» (то есть в равной степени принц, спившийся сантехник и техасский фермер) будет обладать «высшим знанием», служат лишь дискредитации тех немногих просветительских идей, каковые сегодня ещё теплятся у нескольких особо сердобольных обладателей подлинного гнозиса, и заставляют задуматься, что, быть может, мы живём в такое время, когда лучше потерять десяток зёрен, чем на своё горе вырастить ещё несколько плевел. И та резкость некоторых высказываний принца Каэтани, коя, как мы надеемся, шокирует неподготовленных читателей, должна послужить хорошим предупреждением всем, кто по какой-то причине решил «посвятить себя» пути герметического делания, не понимая ни масштабов опасности, которую он таит, ни бесконечной удалённости этой рафинированно аристократической дороги от каких-либо религиозных концепций, профанной морали и «общечеловеческих ценностей».

Дорогие друзья Комментариума!

Римское издание «Ультра», принимая меня за эрудита, готового раздавать свои критические замечания направо и налево, имело удовольствие пригласить мою персону к прочтению работ Мида.[305] Я принял этот совет и собрался прочесть упомянутые работы, с которыми был незнаком. Каким же образом я мог высказывать какое-либо суждение, когда только собрался приступить к чтению Мида, «Ультра» и других теософских журналов с целью разобраться в тех вещах, о коих не имел никакого представления?